Ее визит состоялся в рамках театрального форума «Люди и куклы. Перезагрузка», но имел сразу несколько перспективных целей. Журналистам Анна Аркадьевна рассказала о тенденциях и самой природе кукольного театра, которая не так проста, как кажется.
Запрос на миф
Задачей эксперта было посмотреть и разобрать для труппы «Сказки» три премьеры сезона: «Рассказ собаки» режиссера Алексея Смирнова по Марку Твену, «Человека из Подольска» Светланы Дорожко и «Пашу» Александра Янушкевича. Спектакли предназначены не для малышей, а для аудитории 12+, 18+ и 16+ соответственно.
– Как вы оцениваете этот разворот алтайского театра к взрослому зрителю?
– Очень положительно. На самом деле, это не новая история, а очень правильная и логичная. Искусством для детей театр кукол стал только после 1917 года, когда появилась необходимость создать некую воспитательную программу. Но он существовал задолго до того, как возникло понятие чего бы то ни было детского – литературы, культуры. Даже особой детской одежды не было многие века. Поэтому мне кажется, что сейчас театр кукол скорее возвращается к своим ключевым, корневым понятиям. После многих лет отучения это смотрится как какая-то новая, не всегда органичная история. Но речь идет о том, что мы боремся со стереотипом в защиту, извините за умные слова, архетипа.
Я уже была здесь на двух спектаклях, видела в зале взрослых людей и не думаю, что их сюда на аркане привели. В какой-то момент появляется желание сходить в театр, в котором, помимо человека, есть что-то еще. Может быть, это зов детства, но вряд ли зритель идет смотреть спектакль про милицию («Человек из Подольска». – Прим. ред.) или про сложные социальные проблемы, потому что вспомнил, как в детстве в куклы играл! Есть какой-то запрос, и это запрос на миф. Не все в жизни должно быть объяснено логически, есть и другой, образный мир.
«Всё убить и похоронить»
– Обращение к взрослому репертуару – общероссийская тенденция?
– Так было всегда, и в России тоже. Например, Сергей Образцов (советский режиссер театра кукол. – Прим. ред.), которого мы все хорошо знаем, ставил не только сказку про Аладдина, но и, например, «Необыкновенный концерт», который мы видели благодаря телевидению. И раньше, еще до Образцова, в Санкт-Петербурге существовал Театр им. Евгения Деммени, где ставили Шекспира, Мольера и Гоголя. А в 1916 году в Петербурге был театр Юлии Слонимской: бушевала Первая мировая, а она накануне революции занималась тем, что создавала театр марионеток с художниками группы «Мир искусства». Театр кукол для взрослых, с одной стороны, буржуазное, салонное искусство для особо изысканной публики: марионетки, золотые краски, легкие одежды у кукол. А с другой стороны, это очень мощное политическое оружие.
У нас и театр Петрушки сегодня воспринимается как детское зрелище, а на самом деле это ярмарочное искусство вообще не про детские темы! Взять хотя бы то, что у Петрушки в руках дубина и он ею, как фаллическим символом, всех лупит по башке и убивает тех, кто оказывается рядом с ним на ширме. Современной педагогике кажется, что это призыв к насилию. Но если почитать карнавальную теорию Бахтина, то это искусство, которое помогает каким-то энергиям в обществе выйти наружу, чтобы регулировать социальные и психологические процессы. То есть нужно как бы все убить, похоронить, надо всем посмеяться, обсценно обругать, чтобы все это из тебя вышло и ты мог в понедельник пойти на работу.
Визуальный ребус
– Но есть ведь инерция отношения к театру кукол как к детскому.
– Конечно, есть! Хотя бы потому, что театры кукол во всех городах называются «Сказками» на разных языках нашей многонациональной родины. Важна и экономическая составляющая: как финансируются детские кукольные театры, какова цена на билеты, какие в них зрительные залы. У нас часто на сцене куклы по размеру больше зрителя в зале. Надо же стадионами охватывать подрастающее поколение!
Это общемировая проблема с детским и недетским. Но в театре кукол все равно визуальный элемент превалирует над словом и очень часто появляются необычные постановки. И если зрителю интересно разгадывать такой визуальный ребус, вместо того чтобы слушать традиционную драматическую постановку, то именно
в театре кукол происходят вещи для него непредсказуемые и потому интересные.
– Для кукол годится любой литературный и драматургический материал?
– Мне кажется, речь тут не о специфике материала, а о поиске адекватного кукольного языка. Это давний вопрос: можно ли ставить Чехова, Ибсена, Стриндберга, психологическую драму в театре кукол? Для меня специфика театра кукол заключается в том, что он не говорит об отношениях между людьми. Он про отношения с чем-то, а не с кем-то, потому что на сцене – человек и кукла. Сегодня мы не можем удовлетвориться тем, что кукла будет без человека, на ширме, – мы сразу скажем: господи, это какие-то 1950-е годы! Нам уже мало одной куклы. Поэтому нет и «запрещенной литературы».
Источник: https://www.ap22.ru
Любовь Карпова
19:01, 06 декабря 2021
© 2018 - 2022 Алтайский Государственный Театр Кукол «СКАЗКА». Все права защищены.